Спортивный портал

Май 2012 года. Москва. Борис ГЕЛЬФАНД в матче за звание чемпиона мира против Виши АНАНДА. Фото: Reuters

Один из лучших шахматистов мира дал откровенное интервью «спорт-экспресс».

Я никогда не встречал гроссмейстера, который бы так фанатично любил шахматы. Гельфанд — это человек, который добился в свои 48 лет почти всего. Он — победитель множества супертурниров, постоянный участник розыгрыша мировой короны, а пять лет назад он, казалось, совершил невозможное.

В 43 года Борис Абрамович победил в претендентских баталиях и вышел на матч с чемпионом мира Вишванатаном Анандом. Классическая часть того поединка завершилось вничью — 6-6. К большому сожалению для Гельфанда, он уступил на тай-брейке…

Уроженец Минска, который эмигрировал в Израиль, он принес мировую славу в шахматном мире своей второй родине. Мало того, что после его выхода на матч на первенство мира вся страна заговорила о шахматах, так и после его переезда сборная Израиля стала фаворитом в борьбе за медали на крупных турнирах.

То, что команда завоевала серебро в 2008-м, бронзу — в 2010-м и за десять последних Олимпиад девять (!) раз была в десятке, — огромная заслуга Гельфанда. Но так получилось, что сейчас Борис Абрамович, как и два других знаменитых гроссмейстер Илья Смирин и Эмиль Сутовский, больше не нужен своей сборной. С этой темы и началась наша беседа.

МЕНЯ ВЫКИНУЛИ ИЗ СБОРНОЙ

— Если честно, я не совсем понимаю, как дело дошло до такой ситуации. Вы можете точно подтвердить, что сильнейшие гроссмейстеры Израиля не едут на Олимпиаду в Баку?

— Да, это так. Дело в том, что в нашей федерации сменилось руководство. К власти пришли Даниэль Порат и Гиль Боруховский. Эти люди в целом новички в мире шахмат. Участие в Олимпиаде и профессиональные шахматы вообще были отодвинуты в списке приоритетов на одно из последних мест. Очевидно, на более низкое место, чем поездка Порат на конгресс ФИДЕ.

— Когда все это началось?

— Еще с прошлогоднего чемпионата Европы в Исландии. Если только Порат пришел к власти, он тут же заявил, что бюджет нужно распределять очень бережно, что нужно экономить на всем, начиная с главной команды. И средств на то, чтобы отправить в Рейкьявик одну из лучших сборных мира, в казне нет. Кроме того, с шахматистами так пренебрежительно разговаривали, что даже трудно представить.

— Вы все-таки авторитетный шахматист. И могли бы проявить жестокость?

— Жесткость? Я и проявил, сказал, что поеду только сильнейшей командой, предназначенной уважаемым капитаном Алексом Каспи, и не допущу, чтобы игроков выбрасывали по прихоти чиновников. Тогда они выбросили из команды и меня. Они твердо придерживались позиции, что они власть, что как они решат, так и будет, а мы — гроссмейстеры — никто. Тех, кто не соглашался на ультиматумы, исключали из команды и заменяли игроками по своему выбору.

— Вы не пытались идти на компромисс?

— Еще как пытался. Предложил даже, чтобы мы совершенно бесплатно занимались с молодежью, передавали бы им опыт. Но они и это отвергли, придумывая что-то новое, только бы не посылать сильную сборную на Олимпиаду. При этом мне постоянно передавали, что ты можешь ехать, а остальных мы поставим на место.

— Так в чем же причина? Чего добивается господин Порат?

— Они объявили четыре причины, по которым я исключен из команды, каждая из которых противоречит другой. Первая, что у них нет денег. Вторая, что для них дело принципа дать мне условия не лучше, чем у Бакро (один из сильнейших французских гроссмейстеров, тем не менее не участвует в Олимпиаде. — Прим. «СЭ»)…

— Стойте, стойте, а при чем здесь вообще Бакро?

— Ничего не понимаю. Почему они озвучили в прессе именно эту фамилию — неизвестно. Третья — я дал интервью казахстанской прессе, которое им не понравилось. Четвертое — в день шахмат, 20 июля, всем ведущим шахматистам страны были разосланы письма, что из-за того, что я якобы так глубоко оскорбил хозяина Порат, Борис Гельфанд исключен из команды навсегда. И если Илья Смирин и Эмиль Сутовский имеют право на помилование, то пока я не извинюсь перед этим господином, то путь в сборную мне заказан.

— Какой-то театр абсурда. И что теперь?

— Ничего. В Баку поедет ослабленная команда. Мы федерации не нужны. И если Израиль был бы «посеянный» под седьмым стартовым рейтингом, то сейчас будет 22-й. Понимаете, сознание тех, кто сейчас стоит у власти федерации формировалась лет 50 назад. Для них шахматы — не профессия. Ценность международных успехов они мало понимают.

— Может быть, устроить революцию и выйти из федерации?

— Я представляю свою страну и своих болельщиков шахмат и в другую федерацию переходить не собираюсь. Пусть шахматная общественность разберется, устраивает ли ее такое положение дел. А что касается господина Порат, то я могу привести пример его компетентности. Он заявил в прессе, что молодой Карлсен разгромил в матче на первенство мира старого Ананда. И мы — федерация Израиля будем делать ставку на молодежь. При этом на наше место позвали игроков, которые закончили карьеру и перешел на тренерскую работу. И вдвойне смешно, что, говоря об омоложении, федерация даже не посылает шахматистов на первенство мира до 20 лет. Надеюсь, что теперь все понятно. Кстати, есть еще одна интересная деталь. Сборная Израиля играла в сильнейших составах на Олимпиадах начиная с 1935 года, когда еще не было создано само государство. А теперь эту традицию прервали.

— А вообще популярны шахматы в Израиле?

— По статистике после моего матча с Виши количество детей в стране, которые занимаются шахматами, увеличилась в четыре (!) раза. В моем городе Ришон-ле-Ционе уроки шахмат излагаются в 30% детских садов и школ. Моя дочь Авиталь училась шахматам по этой программе 3 года и регулярно участвует в первенстве среди школ города. Через несколько недель по этой программе будет обучаться и мой младший сын Авнер.

НЕ СМОГ ПЕРЕЖИТЬ ПОБЕДУ

— Вернемся к памятному матчу. После победы в седьмой партии вы стали фаворитом поединка, но в пух и прах проиграли восьмую. Часто вас преследует тот кошмар?

— Конечно, вспоминаю о ней, куда тут деться. Этот очень важный урок в жизни и очень болезненный. И я сделал из него выводы, Так, конечно, надо признать, что я не справился со своей победой днем раньше, не смог я ее, к сожалению, пережить. Конечно, если бы не споткнулся, то был бы хороший шанс стать чемпионом мира. Но в целом матч оставил светлые воспоминания.

— А как вы вышли на этот матч! Это же фантастика, заслужить такое право в возрасте 43 лет, если шахматы так помолодели. При том, что до этого вы завоевали Кубок мира. А ведь есть в истории шахмат много замечательных гроссмейстеров, кто так и не прошел отбор. Уже тот факт, что вы сделали это, вам не льстит?

— Я всю жизнь шел к этому. Для меня это была главная цель. Может быть, сейчас у молодых шахматистов другие ценности. Все прошедшие годы, с тех пор, когда я понял, что стал шахматным профессионалом, я работал ради этого момента, в том числе в то время, когда и матчи-то не проводились. Так что можно смело сказать, что это главное достижение в карьере.

— Через годы, откровенно расскажите, что вы подумали в тот момент, когда вы победили Александра Грищука, и поняли, что впереди матч с Анандом?

— Конечно, неописуемый восторг, хотя внешне я держался очень спокойно. И очень большое удовольствие получил от того, что ту партию считаю одной из лучших в жизни. Ну, конечно, и то, что уверенно вышел на матч, а не как-то туда прополз. А праздничный ужин с друзьями после победы до сих пор помню в деталях.

— Шахматисты народ небогатый. Единственный шанс заработать приличные деньги — выйти на битву за мировую корону…

— Честно скажу, что в тот момент ни на секунду не подумал о деньгах. Знаете, шахматы — это дело одержимых. И если ты в первую очередь мечтаешь о стабильном доходе, то нужно выбирать другую профессию.

— Вы прошли большой классический путь советского ребенка, который попал в шахматный кружок. Какие воспоминания из детства отложились прежде всего?

— Часто вспоминаю партии с отцом. Я еще после победы в претендентах сказал в интервью, что мне очень жаль, что папа не дожил до этого момента. Он был моим главным болельщиком. Так вот, когда я ему проигрывал, горько плакал. Прекрасно помню вкус этих слез. Не забуду, как меня ругала бабушка. Мы ходили на занятия к моему первому тренеру Эдуарду Зелькинду. Так вот, она мне всегда делала замечания, когда я оставлял свою партию, быстро сделав ход, и шел смотреть на другие доски. Бабушка обращалась к тренеру, чтобы он меня вернул за доску и я бы продолжил думать. Ну а он ей отвечал, что пока Боря бегает, он придумает на ходу гораздо больше, чем тот, кто сидит напротив соперник. Трудно сейчас поверить, но я играл в детстве невероятно быстро.

— Родители не пытались увести вас из профессионалов?

— Да нет, меня прекрасно понимали. Конечно, думали, что надо сделать из меня «технаря», но потом поняли, что я твердо решил идти по этому пути, и только помогали мне в этом.

— Не тяжело было в школе, во дворе? Шахматистов не очень жаловали, шпана часто задиралась, мол, «баттон», очкарик, гроссмейстер.

— Да нет, все было очень ровно. Не было у меня друзей по двору, с класса. Дело еще в том, что я общался в основном с теми, кто занимался шахматами. Мы были в одной тусовке. И после занятий так же вместе шли играть в футбол, в другие игры.

КАК-ТО Я СЫГРАЛ НА СМИРИНА

— Вам и в советской армии довелось послужить. Страшно было?

— Да уж, не самое приятное времяпровождение. Расскажу пару баек. Под Минском стояла наша спортрота. Захожу в первый раз в казарму, а там сидит сержант-боксер. В казарме никого, кроме него, он так на меня смотрит недобро и спрашивает: «Шахматист?» Отвечаю утвердительно. «Еврей?» Я снова киваю головой. «Ну, пошли за мной». Заводит меня в комнату и закрывает дверь.

Думаю все — убивать сейчас будет. А он мне: «В деберц (знаменитая карточная игра среди шахматистов) играть умеешь?» Я снова киваю, но уже понимаю, что рукоприкладства не будет. Оказывается, что сержант хотел классно играть научиться и знал, что лучше шахматиста его никто не натаскает.

— Научили?

— Старался как мог. Вообще с боксером этом сложились хорошие отношения. От него зависело, пойдем в увольнительную в город, куда мы очень хотели попасть. B отличие от всех, мы сразу шли в шахматный клуб. В роте нас было четверо шахматистов. Кроме меня — Илюша Смирин и братья-близнецы Валерий и Дмитрий Атласы. Вот он меня и близнецов легко отпускал, а Смирина невзлюбил, причем серьезно так любит. Нас, значит, в город, а рядового Смирина в наряд на кухню. Илюшу жалко, и я сел на его играть с сержантом. Выиграю — отвоевали Илюшу.

Я обычно давал гигантскую фору сержанту — две ладьи, но все равно выигрывал, а тут он сверху запросов еще и коня. В принципе ничем не рисковал, кроме как выходных Смирина, но победить ради товарища хотелось. Партию не помню, но я знал, что концентрации противника хватает минут на пять. И просто как в «1001 ночи» рассказывал сказки, забалтывал и собирал урожай из подставленных фигур. Илюшенька был спасен.

— Что еще было интересного в рту?

— Валера и Дима Атласы были сержантами, а мы — рядовыми. Когда шли в отгул, то нужно было действовать осторожно, всюду ходили строгие патрули. А мы со Смириным не привыкли шагать в строю, двигались расхлябанно, за километр можно было остановить и обратно в часть отправить. Так вот Валера и Дима на нас по-настоящему кричали и стоили в шеренгу. Илья, как только мы переступали порог клуба, тут же им показывал на место. «Это вы в армии главные, — говорил он с наслаждением, — а здесь мы с Борей командуем, ведь мы мастера, а вы только КТС, так что быстро расставлять фигуры и заводите часы».

ГВАРДЬОЛА РАЗБИРАЕТСЯ В НАШЕЙ ИГРЕ

— Я знаю много знаменитых людей, которые очень рьяно болеют за тот или иной футбольный клуб. Но так, как вы переживаете за «Барселону», — это что-то! Откуда такая любовь? Почему именно иностранная команда, а не, скажем, минское «Динамо»?

— В советское время международный футбол мало где можно было увидеть. Но все-таки иногда что-то удавалось посмотреть. Для меня неизгладимое впечатление оставил финал чемпионата мира 1978 года, когда встречались Аргентина и Голландия. И вот тогда я влюбился в оранжевых. Затем моим кумиром стал летучий голландец Йохан Кройф. А потом в Европе самым ярким клубом стала «Барселона», которую тренировал тот же Кройф. И вообще, я стал болеть за все команды, к которым имел отношение этот великий мастер: сборная Голландии, «Аякс», «Барса». Может быть, поэтому я так завелся по поводу конфликта с Федерацией шахмат Израиля. Это связано с Кройфом.

— Почему?

— Главное, чему он учил, — это основа любого клуба, любой команды — это спортсмен, а не чиновник, задача которого обеспечить спортсмена условиями. Это был главный принцип голландца, он даже из-за этого в свое время ушел из «Барселоны». Я вообще многому у него научился. Самое главное — это иметь и сохранять свой стиль. Те же голландцы, та же «Барса» играет в ни с кем не сравнимый футбол, и я тоже стараюсь действовать в шахматах.

— Самый сложный футбольный матч в плане боления?

— Финал чемпионата мира 2010 года. Тогда сердце разрывалось. С одной стороны — любимые оранжевые, с другой — почти вся «Барса» в полном составе. Я в сердцах махнул рукой — пусть победит сильнейший.

— Вы не мечтали встретиться с любимой командой? Вот чемпион мира Магнус Карлсен сделал символический удар в начале матча любимого «Реала»…

— Была такая мысль, когда в команде работал Гвардьола, но не сложилось. Все-таки шахматы скорее интересны для тренеров. Мы знаем, что многие знаменитые учителя неплохо разбираются в нашей игре, и Гвардьола входит в их число. Лобановский, Бенитес, Венгер, Бышовец, Гаджиев — большой список можно составить. Известный факт, что Гвардьола читал книгу Карлсена, общался с Каспаровым.

— Говорят, что тренеры, которые привели сборную СССР на Олимпиаде в Сеуле-88 Анатолий Бышовец и Гаджи Гаджиев долго не разговаривали между собой…

— Да, и стали общаться на матче Гельфанд — Ананд. Причем Бышовец болел за Виши, а Гаджиев за меня. И мне было очень приятно, что два знаменитых тренера пришли на матч и устроили там отношения.

— Кстати, на том матче был еще один ваш друг, знаменитый бард Тимур Шаов. Если не ошибаюсь, он специально для вас тогда написал песню «О, только если действительно надо, ощипать того Ананда, — ты возьми меня в команду».

— Да, есть такая песня. Жаль, что не вошла в альбом Тимура, но иногда я ее слушаю, и она поднимает настроение. Песня получилась очень остроумной, Шаов — большой талант, так же и капитан чемпиона Молдовы по шахматам клуба «Перфект». Он часто приезжает ко мне в гости в Израиль.

Кирилл ЗАНГАЛИС, Спорт-Экспресс

Борис ГЕЛЬФАНД

Родился 24 июня 1968 года в Минске.

Шахматами начал заниматься с шести лет.

Чемпион СССР 1985 года среди юношей. В 1989 году вошел в десятку сильнейших шахматистов мира. В том же году получил звание гроссмейстера. Победитель шахматной олимпиады-1990 г. в составе сборной СССР.

Участник матча за звание чемпиона мира 2012 года, где уступил Виши Ананду на тай-бреке со счетом 7,5:8,5.

Победитель турнира в Вейк-ан-Зее (1992), матча претендентов (2011), «Гран-при» в Лондоне (2012), «Гран-при» в Париже (2013), Мемориала Таля (2013), Мемориала Алехина (2013). Обладатель Кубка мира (2009). Участник 11 шахматных олимпиад. За карьеру выиграл более 30 турниров.

С 1998 года в международных турнирах представляет Израиль. Провел свыше 2500 партий за шахматной доской.

Текущий рейтинг ФИДЕ — 2743 (19).